чем тех, с кем можно целоваться, говоря о физике. И разница есть.
Ты помнишь, как все начиналось? Уже далеко не все было впервые и вновь, но некоторая информация оказывалась ошеломляющей – как будто рассеивался туман, и мы внезапно обнаруживали себя стоящими на вершине горы, с которой открывался вид на необозримые пространства. Мы книгу читали, и книга звалась «Вселенная, жизнь, разум». С этих страниц в нашу жизнь входили описывающие окружающий мир и его судьбу немыслимые степени десятки. Сложно сказать, насколько по-настоящему мы понимали эти числа. Скорее всего, мы смотрели на них через отражение в кривоватом зеркале, как Персей на Медузу. Человек, пожалуй, не может в полной мере прочувствовать расстояние хотя бы до ближайшей звезды, не говоря уже о масштабах Метагалактики, оставшись в здравом уме. Представлять такие образы – все равно, что голыми руками хвататься за раскаленное докрасна железо. Но мы были, по сути, детьми, которые не знали, что горячее обжигает. Лежа ночью в постели, мы рассказывали друг другу, что «через чудовищный промежуток времени ~101500(!) лет любое вещество становится радиоактивным», — и, как ни странно, после этого у нас получалось спать, не крича во сне. Нам было дело до взрывов Сверхновых, до эволюции галактик, до коэффициентов в уравнении Дрейка, до спонтанного распада протона через 1032 лет и до перспектив межзвездных перелетов. «Чтобы полностью “распылить” массу Юпитера, необходимо затратить энергию порядка 1044 эрг», — читали мы. Если бы нас разбудили посреди ночи и сказали, что надо срочно лететь распылять Юпитер и закладывать первый камень сферы Дайсона — это, пожалуй, не вызвало бы никаких вопросов.
И, хотя мы изнывали порой от мелких своих катастроф, но все же искренне считали их исчезающе неважными, потому что на одной ладони у нас была пылающая Сингулярность размером 10-35 м, а на другой – выгоревшая, наполненная черными дырами Вселенная возрастом 1080 лет. Мы ощущали себя обладателями знания такого масштаба, что оно ставило нас в один ряд с гипотетическими богами. Несколько, конечно, недоставало могущества, но это казалось сугубо временным обстоятельством. Нас лишь немного беспокоило то, что может оказаться верной закрытая модель, и уже через 1011-1012 лет нас ждет коллапс Вселенной обратно в сингулярность. Впрочем, мы были уверены, что к тому моменту мы что-нибудь придумаем – благо, кое-какие соображения уже появились.
…Мы, как это принято называть, взрослели. Мы выехали за пределы родного города в мир, который не только не спешил лететь к звездам, но и не считал нужным на них смотреть. Было, в общем, предельно понятно, что миру не до того, а мы не ощущали себя способными с ним спорить. В какой-то момент мы обнаружили, что наш кругозор изрядно сократился и составляет не более 108 м, аккуратно вмещая в себя земной шар. В том, казалось, не было большой беды, потому что на Земле оказалось немало всего интересного. Мы познавали мир, не замечая, как он сужается.
…Мы живем. Наши показатели степени вяло колышутся около нулевой отметки. Нас мало интересует происходящее за пределами нашей комнаты площадью ~101 квадратных метров. Мы не вникаем в природу ежегодно разделяющих с нашим мозгом наше тело вирусов гриппа размером 10-7 м, нас волнует только наличие таблеток 10-2 м в поперечнике. Мы тычемся в разделяющую нас тонкую, но непроницаемую пленку непонимания, считая ее преодоление важнейшей задачей жизни. Рассуждать о судьбах мироздания неуместно, пока мы не найдем способ избавиться от терзающей нас боли, пока не сможем убедить разум перестать кусать свой хвост. Наше число — 100. Единица, тщетно пытающаяся стать хотя бы двойкой.
Иосиф Самуилович, я, конечно же, не считаю, что я что-то предал, разменял миллион по рублю или сотворил еще что-то высокопарное и непростительное, нет. Я просто ощущаю, что, отвлекшись на несколько лет, по-глупому утратил нечто важное для самого себя. Меня убедили, что способность окинуть взглядом жизненный путь Вселенной мало чего стоит без простого бытового счастья. Но, похоже, без этой способности простое бытовое счастье не складывается у некоторых читавших Вашу книгу. Те глаза, что она мне дала — со мной, они не потеряны, хотя и давно не открывались достаточно широко. Я постараюсь перестать их стесняться. Просто потому, что выбора особо и нет.
…Ты помнишь, как всё начиналось. Прошло всего-то порядка 108 секунд. Не поздно вернуться.
