Дух захватывает от собственной не то наглости, не то дурости, на самом деле. Не от задумки – к состоянию отягощенности задумками дух привычен – а от попытки нацелиться на реализацию этого того-не-могу-сформулировать-чего.
Оно есть, и оно со мной. Но перед задачей вербализовать и протащить в мир хотя бы малые его части я стою, как перед пунктом досмотра в аэропорту. Интересно, кстати, это таможня или служба безопасности полетов?
Кто путешествовал, не будучи оборудованным непробиваемым пофигизмом, должно быть, знает это чувство – стоишь в очереди, и нет у тебя в рюкзаке ничего, кроме книжки и кучки трусов, носков и футболок, но всё равно не покидает иррациональное чувство нервозности, и всё равно крутится мысль «а вдруг все-таки ЧТО-ТО перевозить нельзя, и вдруг найдут?»
Между тем, если я хочу все-таки воплотить то, что, кажется, хочет быть воплощенным через меня, мне надо научиться проносить через этот досмотр уложенных в чемодан крокодилов, пьяным голосом распевающих русские народные песни. Вежливо улыбаясь.
Так что буду тренироваться.
Здесь, собственно, организуется полигон.