Удельная теплота сгорания дров — около 1500 килоджоулей на сто граммов. (360 килокалорий то есть, примерно как в колбасе, хотя существенно сложнее усвояемых). Из бревна можно добыть достаточно энергии, чтобы другое такое же бревно поднять на полторы тысячи километров.
(Практически твёрдое ракетное топливо! Ну, не совсем).
Чтобы что-то в стакане великого вселенского тетриса поднялось, что-то должно упасть. Куда падает первое бревно, связанное со вторым воображаемой верёвкой, перекинутой через блок?
В кислород.
Бревно падает в кислород. Кислород — яма тысячекилометровой глубины. Когда вы смотрите на огонь, вы смотрите в эту бездну.
Вот дерево, из которого получится то бревно. По его корням поднимается вода с глубины нескольких метров, по его стволу и ветвям она поднимается на несколько десятков — но всё это почти неразличимо на фоне главного подъема, который один для дерева и для травинки. Подъема углерода и водорода из тысячекилометровой ямы.
Забавно, что так много внимания уделяется именно освободившейся яме, в которую теперь можно бросить что-то еще. (То есть съесть растения или тех, кто съел растения, или тех, кто съел тех, кто съел растения). Потому что кислород — газ, который есть почти везде, и запасать его вроде как почти бессмысленно, а недовытащенные из ямы углеводороды — куда менее доступные жидкие или твердые вещества, которые удобно хранить в себе. Поэтому мы устроены так, что без кислорода способны прожить минуты, а без углеводородов недели. Поэтому страх удушья сильнее страха голода. Поэтому «растения в целом» как-то больше принято торжественно благодарить за кислородную яму, а не за поднятое из неё. Хотя, конечно, тут кому как повезло. Вы слышали, чтобы картофелю или пшенице возносили хвалу за выделенный кислород?
…Чтобы что-то поднялось, что-то должно упасть. Что упало, позволив дереву приподнять углеводороды из кислородного колодца?
Где-то в центре Солнца протон упал в протон.