Подавляющее большинство людей живет в среде, в которой прямая видимость является достаточным условием доступности. Возможности взаимодействовать. Возможности уверенно сказать «я нахожусь тут». И иногда эхом услышать шепот инстинктов: «это моя территория».
Пройдя по извилистым коридорам здания, зайти в комнату и привычно окинуть ее взглядом. Я пришёл…
Проехать на автомобиле по улицам, сделав пять левых и три правых поворота, увидеть знакомый супермаркет. Я уже почти в нём. Что бы купить к ужину…
Рассмотреть из иллюминатора заходящего на посадку самолёта родной город. Я дома…
А вот необходимым условием доступности прямая видимость, кстати, совершенно не является. Мы привыкли считать себя «почти находящимися» в тех местах, которых не можем непосредственно увидеть. Мы знаем, что они где-то тут – за дверью, за углом… Количество территорий, на которых мы можем оказаться через кратчайшее время, на порядки превосходит то, что мы можем видеть прямо сейчас. И уж если мы что-то видим – это означает, что оно не просто рядом, его практически уже можно потрогать.
Даже если покинуть урбанистический район, ситуация радикально не меняется. Можно вообще попасть в дремучий лес, где видимость ограничена еще сильнее. Но даже если окажешься на бескрайней равнине – увидеть что-то находящееся дальше десяти километров крайне затруднительно. Всё видимое глазом всё равно практически «тут» и «сейчас». Максимум час-другой быстрым шагом по ровной дороге.
В горах же… если ты что-то видишь, находясь в горах, это не значит вообще ничего.
Вид на Тадепати с подъема на перевал Лауребина. До виднеющихся на дальнем гребне домиков – день пути.
Через телевик пейзаж выглядел так, как будто его разбили, перемешали осколки земли и неба и небрежно попытались сложить снова.
Приобретая третье измерение, рельеф вступает в крайне запутанные отношения с четвертым – временем. Какая-то часть тебя привычно норовит обозначить всё наблюдаемое, как «находящееся здесь» и «доступное», а другая – пытается спроецировать на пространство сечения конуса фактической досягаемости и получает не подлежащие обжалованию метки «не меньше часа», «не раньше вечера», «как минимум пара дней»… И как бы ни хотелось – не доберешься побыстрее, раз уж принял условия гор и пришел к ним на своих двоих. Так же невозможно, как просто побыстрее пропустить эти два дня и оказаться сразу в послезавтра.
В зависимости от того, как эти части смешиваются, и какая из них доминирует, можно ощущать необычайный подъем или чувство телесной ограниченности и бессилия. Чувствовать себя микроорганизмом на теле горы или парящим над миром божеством. А иногда – одновременно.
Наверное, это то – в числе прочего – чего так не хватает на сколь угодно удачных фотографиях гор и за чем так хочется возвращаться в них снова и снова. Не в отсутствии объема дело – его и в настоящих горах, по сути, нет, с нашими-то шестью сантиметрами межзрачкового расстояния. Не в угле зрения. А в том, что отсутствует это странное и почему-то манящее ощущение легкой потери ориентации в четырехмерном пространстве.